Странные приключения Ингви, короля-демона из Харьк - Страница 138

138

Жаль, что у меня не было возможности полюбоваться таким замечательным исполнением своего плана — я в это время рыдал, если верить Ннаонне… Сам-то я почти ничего не помню… Кажется, я опять был на залитой кровью площади, кажется опять убивал. Я не хотел в этот раз никого убивать — но они все лезли и лезли в ворота. Все лезли и лезли. И я убивал… А позади меня некто огромный и черный хихикал тоненько и хвалил меня: «Ай, умница, ай, молодец… Так их, так!..» И это не кончалось… Вроде бы, несколько раз я приходил в себя — но был так слаб, что не смог бы и комара убить. Хорошо еще, что комары на меня не нападали — впрочем, от комаров верная Ннаонна меня бы отстояла. Как она утверждает.

Утверждает она также, что не сомкнула глаз, пока я был в отключке, но когда я все же очнулся окончательно — она сладко спала в кресле у моей кровати, тихонько посапывая вспухшим от недавних слез носиком. Спасибо и на том.

Итак, когда я пришел в себя — оказалось, что бой окончен и я в очередной раз одержал блестящую победу. Я постарался встряхнуться и заняться текущими делами — сперва принял доклад маршала (Валент торжественно доложил о том, что враг отступил с потерями), затем вызвал Мертенка и проверил вместе с ним счета на продовольствие, выдаваемое горожанам в точном соответствии с цеховыми списками. Дело ужасно нудное — да и совсем не простое. Очень многие жители столицы приняли к себе на время войны родичей, друзей, родичей друзей и друзей родичей. В общем-то они имели на это право и по-человечески я их понимал — ну как откажешь любимому дядюшке, который просит приютить его на несколько месяцев вместе с семьей, ибо ужасно боится оставаться в своей деревеньке (или, скажем, дядюшкиному лучшему другу)… Так что обновленные к началу осады списки находящихся в городе оказались раза в полтора длиннее, чем я рассчитывал. А посему, проверив и пересчитав все, я велел Мертенку уменьшить процентов на двадцать выдаваемые иждивенцам пайки. Понятное дело, многие будут недовольны, но впереди, возможно, долгая осада… К тому же согласно всем обычаям я и не обязан кормить своих подданных, обычно в таких случаях здесь действует железный принцип: «Каждый — спасайся сам, как можешь»… Но я, как обычно, отступил от традиций и обычаев. Так что пусть и за это мне будут благодарны. Насчет благодарности — это я так, для красного словца. На самом деле мои добрые подданные, несомненно, клянут меня за то, что вовлек их в жестокую бессмысленную войну с великим Императором. Наверняка уже все забыли, что выбрали этот путь сами — в таких случаях память народная обычно коротка!..

Занимаясь расчетами и обдумывая все вышеизложенное, я старался отвлечься и забыть свой бред — однако он вновь и вновь настигал меня. Перед глазами вставали жуткие картины — оскаленные рты, выпученные глаза, окровавленные руки, тщетно пытающиеся прикрыть страшные раны, нанесенные черным мечом… Моим мечом… И изуродованное тело тролля… И мой конь, мой Уголек… Видимо, мне не удастся избавиться от этого кошмара уже никогда — он будет преследовать меня всю жизнь… Всю мою жизнь… Наверное, нужно напиться как следует — может, тогда отпустит…

Здесь нет негодяев
В кабинетах из кожи,
Здесь первые на последних похожи
И не меньше последних
Устали быть может
Быть скованными одной цепью
Связанными одной целью

Опять все то же… Опять все то же… Элевзиль скорбно вздохнул. Опять нудное собрание имперской верхушки в его шатре. Опять все те же пустопорожние пререкания королей и принцев — должно быть точно так же ссорятся между собой нищие, что просят на пропитание на площади перед дворцом в Ванетинии… Однажды Элевзиль невольно стал свидетелем драки между этими оборванцами. Случайно — потому что городская стража обычно заставляет всю шваль держаться подальше от дворцовых ворот. Но тогда… Что это было за зрелище… в тучах пыли взметались костыли и посохи, летели обрывки лохмотьев и пряди омерзительно грязных волос… Гадость… И все же, глядя на отталкивающую картину (нищие дрались из-за золотого, брошенного одному из них каким-то весельчаком-гномом из свиты посла, пожелавшим позабавиться — сам гном стоял поблизости, удовлетворенно взирая на дело своих рук и ухмыляясь в бороду), Император тогда подумал: «Ну ни дать, ни взять — мои вассалы на совете, вид иной, но суть, пожалуй, та же…» И сейчас величайшие монархи Мира сцепились из-за своего золотого, своей подачки — милостивого слова, милостивого взгляда. О да, даже самые достойные из них, такие, как, например Гратидиан Фенадский — даже он… Брат Гратидиан дорого бы дал за то, чтобы подсидеть короля Анновра, с которым у него давняя ссора из-за графства Леонг, омываемого двумя рукавами Золотой реки… И оба они — Фенадец с Анноврцем — готовы объединиться, забыв на время свой раздор, чтобы подсидеть Гюголана Гевского, который умудрился насолить всем… М-да, так о чем, бишь, идет речь сейчас-то?..

А сейчас всех развлекал герцог Андруха — отряд его наемников полег весь целиком, так как отважно лез на стены, тогда как остальные топтались на месте… Граждане Аденста, небольшого городишки на западе Андруха, должны были, исполняя свой вассальный долг, выставить «…сорок шесть добрых бойцов из числа мастеров и подмастерьев, вполне вооруженных…» Не желая рисковать шкурой, аденстцы предложили сеньору прислать вместо себя сорок шесть наемников, набранных в соседней Геве, службу которых община бралась оплатить — и герцог, разумеется, согласился, резонно рассудив, что бравые наемники из Гевы — это гораздо лучше, чем толстобрюхие бюргеры… Эти закаленные в боях храбрецы, не боящиеся ни демонов, ни ангелов, одни полезли на стены — и полегли все до единого под стрелами орков и баграми альдийцев, которыми те довольно ловко сбрасывали штурмующих с лестниц…

138